В 1974 - 1975 годах Борис Васильевич работал в должности заместителя Главного конструктора, разрабатывал Комплексную перспективную программу ракетно-космического комплекса и пилотируемую Лунную программу на базе ракет-носителей “Энергия” и “Буран”.“Шесть лет назад он работал в должности генерального директора Федерального государственного унитарного предприятия “Главкосмос”, в 2004 году был награжден орденом “За выдающиеся заслуги в космонавтике”.
– Борис Васильевич, расскажите, какое место в Вашей жизни занимает школа № 1?
– Мои школьные годы выпали на войну. В сентябре 1941 г. я поступил в первый класс Котельничской средней школы №1. До войны школа располагалась в двухэтажном здании бывшей женской гимназии на углу улиц Свободы и Луначарского. Но к 1 сентября 1941 здание занял госпиталь.
Школа начинала учебный год в одноэтажном деревянном здании ветлечебницы, располагавшейся в конце города около военкомата и психбольницы.
Первый год учебы в 1-м классе был далеко не полным. Классы школы в течение зимы 41-42 г.г. постоянно гоняли по различным зданиям г. Котельнича. Начали мы в ветлечебнице, затем нас перевели в старое здание нынешнего кооперативного техникума, позже учились в школе №3, потом опять перевели в ветлечебницу. Зима 41-42 г.г. была очень холодная, морозы превышали – 40 С. В такие дни нас не учили. Поэтому программа первого класса была скомкана.
Все военные годы зимой в школе было очень холодно, холодно настолько, что замерзали чернила. Почти всю зиму занимались в классах, не снимая пальто, а порой шапки и рукавицы.
Школьных тетрадей не было. Домашние работы по всем предметам писали только на старых книгах. Для контрольных работ выдавали листик белой бумаги. Учебники получали от предыдущих классов, но их постоянно не хватало. Домашние задания приходилось выполнять при свете коптилки, так как керосиновые лампы были далеко не у всех, в том числе и у нас.
Начиная со второго класса, среди предметов ввели военное дело.
– Сейчас это трудно представить: детство в самые трагические для всей страны времена. А было ли в нем место для ребячьей радости?
– Самым любимым развлечением тех лет для нас было катание на коньках. Коньки привязывались к валенкам верёвкой или сыромятными ремнями с закруткой –палочкой. Первые катания начинались с момента замерзания рек – сначала Котлянки, а затем и Вятки. Кататься по ещё неокрепшему льду считалось большим шиком. Это был особый, волнующий момент, т.к. лед был прозрачен и слегка потрескивал. Катались также по дорогам и тротуарам, покрытым укатанным снегом. Разогнавшись под гору, по тротуару можно было прыгать, как с трамплина!
В 1943 г. в городском леспромхозе появилось несколько американских автомобилей «студебеккеров». Нами была придумана новая забава: зацепившись за борт специально выгнутыми крючками из толстой проволоки, мы ехали сзади за этими машинами на коньках.
Были у нас, конечно, и опасные увлечения, связанные с мальчишеской любознательностью. Это относилось к коллекционированию военного снаряжения. Через Котельнич тянулись бесконечные эшелоны с разбитой военной техникой, которую везли на переплавку на Урал. Как правило, везли ее на открытых платформах. Охранников на весь эшелон было всего два-три. Мы, улучшив момент, забирались на платформу и начинали искать себе «сувениры». Часто поезд трогался, и если соскочить не успеешь, то увезти могли до Кирова. Внутри разбитых машин и танков можно было найти что угодно: от заряженных патронов и касок до боевых мин и гранат. В Котельниче было несколько случаев, когда ребята подрывались при попытке их разоружить. Был и у меня арсенал военного снаряжения, который я, втайне от мамы, хранил на чердаке дома.
– Борис Васильевич, Котельнич был в годы войны глубоким тылом. Как в целом чувствовалась та грозовая атмосфера военного времени?
– Конечно, я был мал в годы войны, и Котельнич был далеким тыловым городом, однако я хорошо запомнил атмосферу тех лет и ту жизнь, которая была в Котельниче и нашей семье. Осенью 1943 года моя мать устроилась работать в эвакогоспиталь. Я тоже там часто бывал. В здании, где сейчас администрация города, было глазное отделение госпиталя. Насмотрелся я там людского горя, многие были совершенно слепые. Я читал раненым письма, писал на них ответы, каждый раз переживая вместе с ними. В госпитале меня научили играть в шахматы, чему потом я научил многих своих товарищей.
Мне не забыть голод и холод, продукты, выменянные на вещи у колхозников, хлеб по карточкам или купленный на рынке за большие деньги. Не забыть коптилку, как единственный источник света дома, укладывание спать в зимней одежде, включая валенки, пальто и шапку. Не забыть госпиталя и раненых солдат, к жизни которых довелось мне прикоснуться. Не забыть эвакуированные семьи, с ребятами из которых мне довелось учиться. Не забыть маленьких детей, потерявших родителей, эвакуированных из Ленинграда, живших в деревянном доме по улице Ленина, вызывавших даже у нас, у детей, какое-то особое чувство соболезнования. Не забыть эшелоны с техникой, военных в теплушках, санитарные поезда и раненых в госпиталях, куда мы ходили, чтобы помогать ухаживать за ними, развлекать, читать и писать им письма. Все это досталось на долю детей моего поколения, в одночасье повзрослевшего из-за недетских забот, которые легли на их плечи в военные годы.
– А какой была жизнь в Котельниче после окончания войны?
– Велика была радость дня Победы. Близкий конец войны чувствовался, однако, когда по радио объявили об ее окончании, – ликованию не было конца. Казалось, что начнется какое-то новое, прекрасное время, когда жить будет легко и просто. Тот майский день был пасмурным, шел дождь со снегом. Окончание войны совпало для меня с окончанием начальной школы (четвертого класса).
Экономика тех лет была сложная. Вроде бы, война закончилась, и жизнь должна была стать легче. Однако на самом деле жить стало, пожалуй, даже труднее. Неурожаи последних лет, долгое отсутствие и огромное число не вернувшихся с войны мужчин, большие налоги – всё это привело к обнищанию колхозов и оскудению рынка. К концу войны большинство более или менее ценных вещей мы променяли на продукты, да и менять стало некому, так как деревня сама голодала. Поэтому жили мы в те годы трудно.
– Расскажите о Боре Чернятьеве послевоенной поры. Каким он был, о чем мечтал…
– Годы учёбы в старших классах были годами перехода от детства к юности, осознания, что надо не просто учиться в школе, а учиться с приобретением определенных знаний для получения профессии. Именно в эти годы неосознанное желание что-то постоянно мастерить переросло в непреодолимое стремление заниматься конкретным делом – авиамоделизмом. И, наконец, это были годы, когда я занялся музыкой.
В начале 1946 года я узнал, что в Доме пионеров открывается кружок моделизма и решил, что должен в него непременно записаться. Дом пионеров располагался в бревенчатом двухэтажном доме напротив бывшего детсада №2. Он был построен перед самой войной специально для этой цели. Во время войны здесь располагались госпиталь, а в конце войны – автомобильная воинская часть. Потом часть уехала, и здание было возвращено Дому пионеров.
Мое увлечение привело к тому, что в седьмом классе я стал думать о поступлении в Горьковскую спецшколу ВВС (после войны были созданы не только нахимовские и суворовские училища, но и различные спецшколы, готовившие ребят к поступлению после окончания средней школы в военные училища).
Для подачи документов в спецшколу необходимо было пройти медицинскую комиссию по месту жительства. Пошёл я в поликлинику проходить эту комиссию и не прошёл её. Терапевт Карлов мне заявил, что у меня шумы в сердце и к лётной службе я не пригоден. Впоследствии это подтвердила медицинская комиссия в военкомате.
Таким образом, с мечтой стать лётчиком было покончено раз и навсегда. Поэтому потом, когда я работал уже у Королева и в конце 1963 года появилась возможность попасть в отряд космонавтов, я даже попытки такой не стал делать, заранее зная, что медкомиссию я не пройду.
– Лирическое отступление. Правда ли, что в школе № 1 Вы встретили любовь всей своей жизни?
– Это действительно так. Осенью 1948 г. в наш восьмой «Б» класс пришло много новых ребят. В основном это были выпускники неполных средних школ г. Котельнича и ближайших сельских школ. Среди них была скромная девочка с длинной толстой рыжей косой, которая к тому же отлично училась. Звали её Альбиной. В дальнейшем мы с ней подружились, с годами дружба переросла в любовь, и мы поженились. Вот уже более шестидесяти лет мы вместе!
В десятом классе мы с Альбиной сели за одну парту. Мы оба хорошо учились, любили друг друга, и перед нами стояла общая задача не только отлично окончить школу, но и основательно подготовиться к поступлению в институт и поступить в него.
– Значит, именно в десятом классе Вы определились с выбором профессии?
– Тогда я окончательно решил, что буду поступать в Московский авиационный институт, Альбине было все равно, куда идти учиться, но только вместе со мной. Но поступить в МАИ было, понятно, непросто. По сведениям от ранее поступавших в этот институт ребят, для этого надо было выдержать большой конкурс – 8-10 человек на одно место. Почему-то основной упор мы делали на математику, хотя без существенной разницы можно было завалиться и на других предметах. Так, для поступления в МАИ надо было сдать шесть экзаменов: литературу устно и письменно, математику, физику, химию и иностранный язык. Какая разница, на каком из них можно было получить двойку с последующим отчислением из конкурса? Но нам казалось, что по математике мы готовы меньше всего. В те времена в моде был задачник Моденова для поступающих в ВУЗ ы. Мы стали последовательно решать все приведенные там задачи, если что-то не получалось, то мы старались решить это общими усилиями. В общем, получение знаний в десятом классе было главной нашей задачей. Кроме того, десятый класс являлся старшим в школе, и на его учеников легли все общие проблемы школы. Мы продолжали еженедельно устраивать вечера отдыха, которые состояли, как правило, в игру в почту и танцы.
При сдаче выпускных экзаменов со мной произошел казус по письменной математике. Я быстро справился с заданием, ответы сходились. Сдав задание, я отправился домой. Через некоторое время пришла взволнованная Галина Павловна, наша классный руководитель, и сообщила, что решил то я всё правильно, но в словах «параллелепипед» не в том месте поставил две «л». Поскольку это слово было написано на школьной доске как условие задачи, то учителя решили разрешить мне эту ошибку исправить, зачеркнув и написав правильно. Забегая вперёд, следует отметить, что эта досадная моя невнимательность в итоге дорого мне обошлась. Именно по этой причине в областном отделе образования мне снизили отметку по математике до четырёх и не утвердили серебряную медаль. Альбина, единственная ученица из нашего выпуска, получила медаль – золотую.
– Последний звонок, выпускной… Как это было?
– Выпускной вечер готовили совместно учащиеся и родители. Прошёл он очень торжественно. Мы почувствовали себя уже взрослыми в обществе родителей и преподавателей. Впервые на столах стояло вино. Было немного грустно расставаться друг с другом, покидать школу и семейный дом. На следующий день договорились встретиться, сфотографироваться и погулять в заречном парке. К сожалению, не все пришли или опоздали к фотографированию, так что на сохранившейся фотографии запечатлён не весь выпуск школы. Через день мы с Альбиной уехали в Москву поступать в Московский авиационный институт. Впереди у нас была целая жизнь.
(по публикации газеты "Земля Вятская" №20 от 17.12.2009г.)
Подробнее...