Городской совет
Программа организации эффективного государственного управления, принятая III Съездом Советов СССР в мае 1925 года, предусматривала более точное разграничение имущественных и финансовых прав между административно-территориальными образованиями и центром в сторону расширения прав местного управления.
Выполняя данное решение, ВЦИК РСФСР 24 октября 1925 года утвердил "Положением о городских Советах", до отмены которого в 1933 году Котельничский городской Совет рабочих и красноармейских депутатов был самостоятельным органом власти со статусом юридического лица, собственным бюджетом и кредитными правами.
Состав совета формировался путём выборов по избирательным участкам и первоначально обновлялся ежегодно.
Из многочисленного корпуса депутатов в аппарате на освобожденных должностях работали только председатель и ответственный секретарь. Все остальные, в том числе заместитель председателя, выполняли свои обязанности на общественных началах. Вместе с руководителями и техническим персоналом штат состоял из 6 - 8 сотрудников.
Организационная структура городского Совета до 1939 года включала в себя пленум, избираемый им президиум из 7-10 депутатов и более десяти депутатских секций: торгово-кооперативную, коммунального хозяйства, финансово-бюджетную, культурно-бытовую, народного образования, здравоохранения, кустарно-промысловую, военную (оборонную), рабоче-крестьянской инспекции (РКИ) и другие.
С конца 20-х годов при Совете были созданы отраслевые отделы: финансовый, коммунальный, торговый и другие, которые выполняли исполнительные функции.
Четкого разделения полномочий между органами управления не было. Большинство вопросов оперативно решал президиум Совета, заседания которого проводились еженедельно. На пленумы депутаты собирались раз в месяц.
Главным нормативным актом местной власти были обязательные постановления.
После пожара 1926 года выборы нового состава городского Совета были проведены с 10 по 23 февраля 1927 года [1]. На собраниях депутатами избрали 86 котельничан, в том числе рабочих от станка - 10 человек, разнорабочих - 15, служащих - 39, домохозяек - 11, кустарей - 1, крестьян -7, красноармейцев - 1, прочие (парикмахеры) - 2. По партийной принадлежности депутаты были членами ВКП(б) - 49 человек, членами ВЛКСМ - 6, беспартийными - 31 [2]. Таким образом, название Совета рабочих и красноармейских депутатов не соответствовало его социальному составу. Котельничский городской Совет был советом служащих и домохозяек. К 1939 году количество служащих в его составе возросло и равнялось 37 из 44 депутатов, а рабочих уменьшилось до 3 (!) [3].
В конце 20-х - начале 30-х годов отчётные и избирательные компании проходили при достаточно низкой активности населения. В 1927 году в выборных собраниях приняли участие 2186 человек, или 53,3% от числа избирателей, в 1926 году этот показатель был ещё ниже и равнялся 49,4 % [4]. В 1928 году компания приняла "затяжной характер, причём почти каждое отчётное собрание ввиду недостаточной явки избирателей приходилось созывать неоднократно, и в конце концов представилась возможность отчитаться только по 18 избирательным участкам (из 25), на которых участие избирателей выразилось в количестве 994 чел., что составило 42,9%" [5].На заседания горсовета в среднем являлось 52 депутата, или 61 % от их общего числа [6].
Уклонение и формальное выполнение общественных обязанностей для большинства депутатов было нормой поведения и в тридцатые годы. Из-за низкой явки и активности депутатов нельзя было организовать работу секций горсовета. В ряде случаев срывалось проведение пленумов. В 1937 году заседания созывались вторично 31 марта, 27 мая и 3 августа, а обязательные постановления были утверждены президиумом [7]. Эти факты стали известны областной газете "Кировская правда", которая опубликовала статью "Котельничский горсовет попирает советскую демократию".
За бездеятельность в работе к депутатам применялись различные меры. Пленум городского Совета не раз распускал бюро и составы секций (например, 13 сентября 1931 года - промышленной, кооперативной и коммунальной [8]), менял их руководителей, ходатайствовал о привлечении членов ВКП(б) к партийной ответственности. Но положение дел не менялось.
Регулярные отчёты городского Совета перед трудовыми коллективами и профсоюзными организациями обеспечивали ему постоянную связь с населением, которое достаточно критично относилось к народной власти. При обсуждении доклада за 1931 год избиратели указывали депутатам, что коммунальные службы "плохо заботятся о квартире, деньги просят вперёд за месяц, а квартиры не улучшают, окна поломаны, холод..." [9], "...снабжение дровами самое плохое, топливные организации школе предлагают дрова собирать по реке Вятке стылые... козы всю зелень съели, доберутся и до горсовета" [10], наказы об устройстве тротуар не выполнены. Вопрос по жилью к властям был сформулирован также предельно четко: "Почему рабочие без квартир, а ответственные работники в хороших квартирах?" В ответе на него избирателям объяснили, что " ответственным рабочим дано квартир больше, чем служащим. Ответственные работники - рабочие, выдвинутые с производства на ответственную работу" [11].
Характер избирательных компаний во многом определялся классовой сущностью Советской власти. На основании "Инструкции о выборах городских и сельских Советов и о созыве съездов Советов" от 26 ноября 1926 года к выборам не допускалось 15 категорий граждан [12]. С началом строительства социализма количество котельничан, лишенных местной властью избирательных прав, возрастает. В 1926 году их было 202 человека при 4233 избирателях (4,78 %), в феврале 1927 года - 493 чел. при 4100 избирателях (12 %), на 1 июня 1927 года - 813 чел. (19,8 %) [13], в декабре 1930 года - 776 чел. при 5230 избирателях (14,8 %) [14]. Лозунги избирательных компаний становятся более жесткими.
При подготовке к выборам в декабре 1930 года горсовет отмечал: "Нынешняя компания перевыборов будет проходить в условиях ожесточенной классовой борьбы, что требует мобилизации масс на дачу решительного отпора всем вылазкам классового врага и недопущения участия в выборах эксплуататоров и других антисоветских элементов". В связи с этим были выдвинуты дополнительные лозунги: "Железной метлой выметем из Советов кулацких подпевал и подкулачников. Ни одного кулака, торговца и подкулачника в новые Советы", "Прогульщики, лентяи и рвачи срывают выполнение промфинпланов - мобилизуем силы для беспощадной борьбы с этими врагами социалистического строительства", "Очистим советский аппарат от вредителей, бюрократов, растратчиков и людей, не способных обеспечить большевистские темпы в работе" [15].
И лозунги претворялись в жизнь. 11 февраля 1932 года пленум горсовета лишил депутатского звания и отдал под суд Нагаеву А. А. за укрытие ею кулацкого имущества [16], в марте 1933 года по предложению рабоче-крестьянской инспекции за срыв самозаготовок были осуждены заведующий торговым отделом и его помощник [17].
20 января 1933 года было утверждено новое положение о городских Cоветах, устанавливавшее два вида горсоветов: республиканского и областного подчинения, районного подчинения.
Положение повышало роль пленумов. К их исключительному ведению были отнесены вопросы планирования, бюджета, заключения займов, перепланировки городов. Существенным нововведением являлось то, что уделялось большее внимание секциям и депутатским группам. Разрешалось возлагать на них отдельные обязанности отделов и инспектур [18].
Котельничский городской Совет получил статус совета районного подчинения. Кадровые и большинство хозяйственных вопросов он мог решать через согласование и одобрение вышестоящих органов управления, которые усиливают регламентацию и контроль за деятельностью нижестоящих советов.
В 1934 году президиум Горьковского краевого исполнительного комитета направил для исполнения на места 1534 постановления [19]. Примером мелочной регламентации может служить постановление Кировского крайисполкома от 18 февраля 1935 года, которым были определены дни продажи в Котельниче макарон по средам и пятницам [20]. Другое постановление от 11 марта 1935 года определяло: "...назначение и смену директора промкомбината производить райисполкому и горсовету с утверждения и по представлению крайместпрома, крайисполкома" [21].
С формированием административно-командной системы управления нарастает бюрократизация власти и отчуждение её от народа. Открытый и прямой диалог с населением, характерный для 20-х годов, становится невозможным. В январе 1935 года президиум Котельничского райисполкома, проверив работу по выполнению наказов избирателей, указал горсовету на отсутствие соответствующих планов и на то, что "сами избиратели и депутаты на борьбу за практическое выполнение наказа не мобилизованы. Из 147 наказов выполнено 20, находится в стадии рассмотрения 18 предложений" [22]. Результаты работы менялись медленно, и в сентябре того же года Кировский крайисполком констатировал: "Формально-бюрократическое отношение, прямое нежелание серьёзно заняться выполнением наказов избирателей" у Котельничского горисполкома [23].
Ранее в работе горсовета выявлялись и другие недостатки. В 1931 году неудовлетворительную оценку от Нижегородского крайисполкома президиум получил за организацию работы депутатских секций "в деле практического осуществления решений партии о коммунальном хозяйстве" [24], в 1934 году - за уклонение от участия в конкурсе-соревновании на лучшую организацию помощи железнодорожному транспорту [25].
Отставал горисполком и в вопросах ликвидации неграмотности. В 1930 году не имели навыков чтения и письма 338 жителей [26]. Ликвидация неграмотности среди взрослого населения шла более медленными темпами, чем на селе. В результате 13 сентября 1931 года совещание при Нижегородском крайисполкоме обратило внимание на исключительно слабое состояние ликбеза в Котельниче и срочно для ликвидации прорыва выслало специальную бригаду [27], которой в ноябре было выявлено 286 неграмотных и 630 малограмотных взрослых граждан, из них к обучению привлечено 515 человек. Армия культработников составляла 124 человека [28]. К 1935 году количество обучающихся сократилось до 84 [29]. Президиум горсовета постоянно рассматривает и не снимает вопрос с контроля, но эффективность этого мала. К 1941 году в Котельниче остаётся 113 неграмотных и 377 малограмотных граждан, из которых обучается только 125 [30].
Более успешно действовал горсовет в организации территориального общественного управления. 14 марта 1935 года его президиум принял решение о создании уличных комитетов [30-1], которые в дальнейшем активно участвовали в благоустройстве и озеленении города, устраивали для населения микрорайонов читки газет, журналов и книг, организовывали беседы, доклады и лекции, коллективное слушание радио. Отчеты о деятельности уличных комитетов регулярно заслушивались на президиуме.
Обеспечение выполнения финансовых и промышленных планов было главной задачей в деятельности городского Совета. В соответствии с "Положением о местных финансах РСФСР", утвержденным ВЦИК РСФСР 19 ноября 1926 года, к местным налогам и сборам, ставки которых утверждал Совет, относились: налог со строений, земельная рента, налог с посетителей публичных зрелищ и увеселений, налог с транспортных средств, налог со скота, регистрационный сбор с владельцев собак, разовый сбор с подвижной торговли [31]. С неплательщиками налогов власти не церемонились, применяли строгие меры, вплоть до продажи имущества. Так 20 мая 1930 года газета "Деревенская жизнь" сообщала читателям, что "за неуплату налогов и штрафов продаются дома и надворные постройки у граждан города Котельнича", далее шел список из 13 фамилий с адресами [32].
В 1926-1929 годах бюджет города был сбалансирован по доходам и расходам и вырос в абсолютных цифрах со 190 до 512 тысяч рублей [33]. С началом строительства промышленных и социальных объектов и до 1936 года бюджет становится дотационным. Так в 1931 году планировалось получить доходов 385 тыс. рублей и произвести расходов на 1 млн. 215 тыс. рублей. Для выхода из создавшегося положения горсовет предложил перевести на районный бюджет дом матери и ребёнка, музей, школу подростков, школу взрослых, интернат, школу семилетку, которые "по существу районного значения", а также принять на районный бюджет по линии соответствующих ведомств расходы по новому строительству кинотеатра, двух школ и общежития, нового производства стройматериалов, подъездных путей и дорог [34]. Проблема межбюджетных отношений существовала и в то время.
Особенно тяжёлым было финансовое положение городского бюджета в 1935 году. По ссудам, взятым на восстановление города после пожара в 1926 году, необходимо было выплатить коммунальному банку 116 тысяч рублей. Средств не было, и феврале счета городского бюджета оказались арестованы госбанком, выполнявшим решение арбитражного суда о взыскании 23 тыс. рублей по просроченным платежам. Горсовет добивался снятия ареста как необеспеченного ассигнованиями [35].
К 1940 году бюджет города вырос до 2 миллионов 836 тысяч рублей и с 1937 года стал сбалансированным по доходам и расходам [36]. С 1927 года бюджетные расходы на одного жителя без учёта инфляции возросли с 31 [37] до 153 рублей в год [38]. Анализ показывает, что для Вятской губернии (Кировской области) они были достаточно высокими. В 1927 году расходы бюджета губернии на душу населения составляли в среднем 6 рублей 67 коп. в год. При этом обеспеченность жителей городов была выше, чем сельских поселений, и равнялась 21 рублю в год [39]. В 1940 г. бюджетная обеспеченность на одного жителя области выросла до 12 рублей 20 коп. [40].
В структуре бюджета города Котельнича в 1940 г. расходы на образование составляли 43,5%, на здравоохранение - 24,5%, благоустройство и жилищное хозяйство - 15,8%, управление рынками - 9,5%, культуру - 2,6%, управление - 2,7%, платежам по ссудам - 1% [41].
В работе Cоветов было немало трудностей, но главной проблемой являлась кадровая. Решить её пытались с помощью выдвижения на руководящую работу рабочих с производства и проведением "чисток".
Давая характеристику этому явлению, публицист Олег Платонов отмечает: "Чистка распространялась на всех работников - беспартийных и партийных - советских учреждений и организаций. Меньше всего здесь учитывались профессиональные качества... Для проведения собирался "широкий актив трудящихся", давался свободный ход доносам и анонимкам.
По "третьей категории" - самой милостливой - человека только понижали в должности, занеся соответствующую запись в послужной список, после чего виновный, сжав плечи от страха, ждал следующей чистки.
По "второй категории" работника увольняли, но давали возможность получить работу в другом месте. Конечно, уже хуже.
По самой суровой "первой категории" работника увольняли без права получить работу в других советских учреждениях, выселяли из государственной квартиры, лишали пенсии" [42].
В Котельниче ход "чисток" широко освещался в местной газете.
В августе 1929 года для проведения "чистки" были образованы специальные комиссии в составе 5 человек: руководитель - представитель окружной рабоче-крестьянской инспекции, члены - представители администрации и профсоюзной организации учреждения, два рабочих с производства, выбранных общим собранием.
Руководителем компании, членом окружной комиссии Субботиным, проверяющим были даны три установки:
- очищение государственного аппарата от всего негодного, чуждого, разложившегося как средство, обеспечивающее успешное выполнение социалистической пятилетки;
- одновременно с вычисткой отдельных бюрократов необходим пересмотр методов работы учреждений для упрощения и придания им гибкости и подвижности;
- использование в чистке инициативы и самодеятельности масс [43].
Как отмечалось в газете "Деревенская жизнь", подготовка к "чистке советского аппарата шла слабо", чувствовалось, что "чистку считают лишней, ненужной затеей" [44]. В ряде учреждений не были организованы группы содействия, не составлены характеристики на служащих, в госбанке и сберкассе "ящик заявлений по чистке висел в дальнем углу, подальше от постороннего взгляда, в пыли и тенётах" [45].
Пассивное отношение к чистке было характерно и для Дома Советов, где " собрание среди служащих прошло вяло, после доклада выступил всего один человек. Так как собрание было созвано после занятий, то председательствующий снисходительно спросил аудиторию: - Не обедать ли, товарищи, хотите, раз собрание у нас проходит молчком? Из зала хор голосов ответил: - Угадал, угадал. На этом собрание и закончили, ограничившись наспех принятой резолюцией о содействии в проведении чистки" [46].
Но далеко не все граждане проявляли равнодушие. В печати появлялись (это приветствовалось властями) "разоблачительные материалы": "Склочники и бюрократы в Страхкассе" [47], " Аптека является убежищем для всех чуждых и классововраждебных элементов. Не пора ли удалить семью живоглотов?" [48].
Всего во время чистки госаппарата и предприятий в 1929 году по данным городского Совета было проверено 502 человека, из них сняли с работы 53 человек, в том числе по 1 категории - 8 человек, по 2 категории - 29, по 3 категории - одного, без категории - четверых. Проверяющие отмечали, что служащие во время чистки объявили "заговор молчания". В ряде случаев было "некем заменить вычищенных (окрпрокуратура, горко и другие)" [49].
В результате следующей чистки горсовет отчитался о проверке 1053 человек. Меры воздействия были применены к 74 работникам, в том числе за бюрократизм, волокиту, халатность - к 45 гражданам, искривление классовой линии и связь с чуждым элементом - к 28, было наложено 130 дисциплинарных взысканий [50].
Давая оценку практике "чисток", О. Платонов пишет, что "в результате наряду со сравнительно небольшим числом настоящих лодырей или растратчиков в советских учреждениях с каждым годом оставалось всё меньше самостоятельных и инициативных работников... их места чаще всего заполнялись серыми, безынициативными людьми, не посягавшими на самостоятельную мысль, послушно выполнявшими все распоряжения начальства" [51].
В годы второй пятилетки особенно жесткий спрос стал предъявляться к работникам администраций предприятий и учреждений. В ходе партийной "чистки" 1934 года руководители коммунального треста и городского Cовета были обвинены в "антисемитизме, проявлении великодержавного шовинизма, групповом систематическом пьянстве, половом разврате, мошенничестве, зажиме самокритики, обусловленном круговой порукой".
Ковин Захар Дмитриевич. Председатель Котельничского горсовета 1932-1934гг.
Критика председателя горсовета Ковина носила уничтожающий характер. По мнению проверяющих, он допустил к работе в аппарате классово чуждых элементов; "в течение всего времени ни разу не бывал ни на одном предприятии, ни в одной школе, а ...на вопрос, как он руководит городскими предприятиями, ответил, что хозяйственники к нему не обращались". Горсоветом были забыты детские учреждения, его секции не работали, на предприятиях и в учреждениях не было создано ни одной депутатской группы. "Руководство горсовета заключалось в резолюциях; т. Ковин, зарывшись в резолюции, не видел живого дела и нужд трудящихся, он не видел того, что школьные работники живут в банях, что Дом матери и ребёнка находится без дров, он, наконец, не видел отсутствие в должной мере коммунистического воспитания в школах, в результате чего в школах проявились шовинизм, хулиганство, игра в махновщину" [52].
Для своего времени Ковин был колоритной фигурой. В 1918 году, будучи председателем Нолинского уездного исполнительного комитета [53], принимал участие в подавлении антисоветского выступления капитана Степанова [54]. В 1921 году от Нолинского уезда Ковин был командирован в Москву, где его принял по вопросам фуражного и хлебного налога председатель СНК B. И. Ленин [55]. В 1928 году переведен из Малмыжа в Котельнич, где работал руковолителем коммунального треста и одновременно заместителем председателя горсовета, затем начальником и директором строительства [56]. По партийной линии в 1928 году получил выговор за многоженство [57].
Большое количество упущений в работе привели к частой смене руководителей местной власти. За период с 1926 по 1940 год на посту председателя городского совета сменилось 12 человек.
5 декабря 1936 года VIII чрезвычайным съездом Советов была принята новая Конституция Советского Союза. Перед принятием проект Конституции был опубликован всеми средствами массовой информации и вынесен на всенародное обсуждение. В Котельниче при знакомстве с проектом Основного закона рабочих большего всего интересовала новая избирательная система [58]. В ней впервые не было ограничения избирательного права, разных норм представительства от городского и сельского населения, открытого голосования и списками. Закреплено было право всеобщих, равных, прямых выборов при тайном голосовании.
На основе новой Конституции в предвоенные годы перестраивалась вся система государственной власти и управления, что происходило в рамках официально объявленного курса демократизации [59].
Советы получили наименование Советов депутатов трудящихся. Изменилась их структура на местах. Пленумы стали называться сессиями Cовета депутатов трудящихся. Для реализации исполнительских функций создавались исполнительные комитеты с конкретным кругом полномочий.
В Котельниче первые выборы в городской Совет депутатов трудящихся прошли в декабре 1939 года, "в момент, когда... доблестная Красная Армия и Рабоче-крестьянский Красный Флот, руководимые мудрой сталинской политикой, успешно отрубали головы с кровожадными клыками капиталистическим чудовищам на финляндской земле, неся с собой освобождение и счастье финляндскому народу, как в своё время принесла эти же человеческие блага однокровным нашим братьям Западной Украины и Западной Белоруссии" [60].
В списки для голосования впервые были внесены все взрослые жители города - 10379 человек, из них приняли участие в выборах 98,3%. Проголосовали за предложенных кандидатов 9611 избирателей, или 94% от участвующих. Численный состав Cовета стал более компактным - 44 человека. Среди депутатов от 20 до 39 лет было 26 человек, 16 беспартийных [61]. На первой сессии 28 декабря 1939 года председателем Совета был избран Новожилов Константин Григорьевич, заместителем - Пестов Михаил Васильевич, секретарем - Новоселов Зиновий Никонович, заведующим финансовым отделом утвержден Шубин Дмитрий Петрович. Сформированы постоянно действующие депутатские комиссии - бюджетная, коммунальная, торговая, местной промышленности, культурно-бытовая, транспортная, здравоохранения.
С принятием Конституции СССР 1936 года и проведением выборов в местные Cоветы завершилось оформление демократического фасада Советского государства. Вместе с тем, "сколоченные в жесткую государственную вертикаль местные Советы были демократическим прикрытием монопольной власти партийного аппарата. Оттого, что Cоветы при своих небольших возможностях старались сделать полезное и нужное людям, их природа не менялась: они сложились и действовали как органическая часть тоталитарного режима и при этом фактически были отстранены от принятия важных управленческих решений" [62].
Политические репрессии
В 2000-2004 годах в Кировской области издана Книга памяти жертв политических репрессий. Опубликованные материалы дают возможность начать исследование этой трагической темы [1].
По данным Книги, за 1926-1940 годы по политическим мотивам (статья 58 Уголовного Кодекса РСФСР [2]) было арестовано 158 жителей города, из которых 121 были признаны виновными и наказаны, 33 освобождены из-под стражи или от наказания ввиду недостаточности улик, отсутствия в действиях состава преступления и по решениям судов различной инстанции. Четыре человека умерли во время следствия. Все 158 человек реабилитированы.
Можно выделить две волны политических репрессий. В 1932-1933 годах за преступления против государства было привлечено к ответственности 29 человек, в том числе 5 рабочих, один инженерно-технический работник, два священника. По статье 58 со значком "десять" УК РСФСР, предусматривающей наказание за пропаганду или агитацию, содержащую призыв к свержению, подрыву или ослаблению Советской власти или к совершению отдельных контрреволюционных преступлений, а равно распространение, или изготовление, или хранение литературы того же содержания, в 1933 году осудили 10 из 23 работников конебазы.
Карательные органы цеплялись за малейшие факты, чтобы арестовать человека и показать вышестоящему руководству активность в борьбе за пролетарскую чистоту общества. В 1932 году из 16 арестованных в отношении 8 человек в ходе расследования дела были прекращены. В это время в сравнении с последующим периодом можно говорить об определённой мягкости применяемых наказаний: лишение свободы от 3 месяцев до 3 лет, заключение в концлагерь на 3 года и другие. Ряд из них назначались условно.
Пик репрессий приходится в городе, как и в стране, на 1937-1938 годы. В 1937 году было репрессировано 50 человек, в 1938 году - 39! Из осужденных 31 человек (или треть) приговорены к высшей мере наказания - расстрелу, двадцать семь - к лишению свободы на срок 10 лет и выше.
Особенно много среди пострадавших работников железной дороги станции Котельнич и 11-й дистанции пути Горьковской железной дороги. За эти два года уголовное расследование велось в отношении 39 специалистов и рабочих. Следователям удалось сфабриковать дело о кулацко-диверсионной вредительской группе, в которую якобы входило десять человек. Среди арестованных были начальник станции Климов Христофор Петрович и заместитель начальника 11-й дистанции пути Удальцов Александр Павлович. Все они 19 ноября 1937 года особой тройкой при УНКВД Кировской области приговорены к высшей мере наказания и 23 ноября расстреляны.
Сфабрикованы были и дела о шпионаже. 4 октября 1938 года как агенты эстонской разведки, прибывшее нелегально в СССР для проведения шпионской работы, были осуждены и приговорены к высшей мере наказания рабочие механического завода Никольских Тимофей Ефимович и Селезнёв Илья Петрович и 9 октября расстреляны. 27 февраля 1940 года плотник кирпичного завода № 3 Хмелинин Иван Васильевич подвергнут ссылке на 3 года в Якутскую АССР как социально опасный элемент, агент японской разведки.
Трагедией закончилось противостояние и борьба за власть в районе между первым секретарём райкома ВКП(б) А. И. Заручевским и начальником отдела НКВД Гельманом [3]. Не без содействия последнего по ложному доносу 2 октября 1937 года Заручевский был арестован и пробыл под следствием 898 дней. Вычислив виновника своего ареста и не выдержав издевательств и пыток, Заручевский придумал легенду о существовании в Котельниче антисоветской организации, в которую входили Кутянин - секретарь райкома комсомола, Забазнов - директор МТС, Микрюков -директор МТМ, Домрачев - секретарь райкома ВКП(б), Кораблёв - директор новой МТС, Дубинский - заведующий сельхозотделом обкома партии. Начальником штаба организации якобы и был Гельман Лев Иванович, а за его спиной стоял руководитель областного НКВД Абугов. 22 октября 1938 года Гельман был арестован. Расследование по делу приняло затяжной характер, но не смогло собрать доказательств виновности ни Заручевского, ни Гельмана.
К 1941 году политические репрессии в городе стихли, но, по словам современников, здание НКВД на улице Советской, с которым были "связаны мрачные акции, по-прежнему внушало опасение" [3].
