В далекое время наши предки славяне и русичи, исповедовавшие язычество, в дни зимнего солнцеворота справляли культовый праздник, связанный с этим явлением природы. В повороте светила на лето они видели действие властных сил, пробуждающих все живое на земле. Праздник сопровождался обращением к силам природы с тем, чтобы уродился урожай и сохранился приплод животных. В обрядах также звучали мотивы заклинания от злых духов и моровых болезней. Устраивались хождения ряженых, гадания, гульбища и прочие таинства и увеселения.
Языческий праздник с принятием христианства в Древней Руси сохранялся и в последующие века. Более того, он, вопреки христианству, не приемлющему идолопоклонство и суеверия, взаимопроникся со Святками. Святки, или Святые дни, - христианский праздник. Он начинается в особо чтимый день Рождества и длится 12 дней, по Крещение.
Время для празднества самое благодатное: обмолочены собранные хлеба, устроен на зиму скот, заготовлены корма и дрова. Словом, позади весенне-летние и осенние заботы и труды. Ритуалы праздничных обрядов, сохранившихся от язычества, по формe отличались не только в разных губерниях, но даже в уездах и волостях. Святочные празднества обычно сопровождались гаданиями, игрищами, супрядками и прочими обрядами,

ШИЛИКУНЫ, СТРАШНЫЕ ВЕЧЕРА И КРЕЩЕНСКИЕ ГАДАНИЯ

С наступлением солцеворота говорят: солнце-на лето, зима- на мороз. Рождественские морозы сменяются крещенскими. Озарится восток, а день, глядишь, клонится к закату. Позднее утро и ранний вечер. Стужа порой закручивает под 40 градусов. На вечерней зорьке по морозу далеко, почти за версту, слышатся скрип санного полоза и храп лошади. Спешит крестьянин, пока еще не пали сумерки. Не дай Бог, вечером вьюгу в поле.
Помнится, это было спустя четыре года после Великой Отечественной войны, на крещенской неделе, ранним вечером мне довелось возвращаться на лошади из Котельнича в село Екатерина, к месту работы. Лошадка неспешно бежит трусцой. Вдруг потянул леденящий ветерок. Обильно посыпался мелкий и притом жесткий снег. Свирепо завыл ветер. Снежная буря закружилась на морозе. Трудно различить что-либо за 50 метров. Лошадь перешла на шаг, отыскивая дорогу копытом. Наконец она сбилась с пути и стала. Снежные метели в январе - явление редкое на Вятке. Они обычны в феврале. Сняв с себя тулуп, пытаюсь им укрыть лошадь. Так всегда поступали крестьяне доколхозной деревни во время стояния лошади, чтобы не застудить ее внутренности. Но ветер-разбойник мгновенно сорвал тулуп и потащил его по полю. Я бросился вдогонку, но тут же завяз. Как черная птица, с рваными крыльями, шарахаясь в стороны, несется по снегу распластанная шуба. Пытаюсь гнаться за ней, но теряю из вида. И все-таки продолжаю, хотя и бессмысленно, преследование. Выбившись из сил, остановился. Оглянулся назад - ни лошади, ни саней. Кругом злая пурга. Что делать? Ни одна умная мысль не рождается в голове. Лошадь, полагаю, не должна затеряться. Если что волки... А отцовский тулуп, который верно служил семье с досоветской поры, теперь где-то таскается по полю. Но вдруг возник просвет, и показалось, пожалуй, за полкилометра нечто похожее на лощадь. Не ошибся. Через 20-30 минут приблизился к заснеженной лошади. Стряхнул рукавицей снег с ее головы, шеи и спины, выгреб снег из саней и бросился на сено. Набившийся в валенки снег начал таять. Пальцы рук коченеют, холод ползет под пальто. Но вот опять с прежней силой завыл со свистом ветер, и зашумела снежная круговерть. Впереди долгая ночь. А вьюга, словно сама ведьма и с нею сотня чертей, дико пляшет и зло смеется. Выход один - ждать, пока не истощится энергия дьявольской пляски. Крутые вьюги недолго длятся.
Темь на небе прорвалась. Ветер стих. На юго-западном склоне неба ярко вспыхнула Венера, а над головой в бесконечной высоте заиграл хоровод звезд. Отыскав дорогу, вскоре добрался до Малой Мельницы и заночевал в теплой избе заведующего фермой Александра Сергеевича Козлова. Утром, до рассвета, меня разбудил хозяин: “Принес тебе лыжи от брата Петра. Тулуп, не расстраивайся, найдешь: его прибило к лесу. Позавтракай и беги на лыжах за ним. Видно, вчера тебя запутали шиликуны в поле. Со мной это же было на крещенской неделе, года два тому. Ехал из города. Завертели бесы такую непогодь: воют, свистят, скачут кругом. Лошадь-то молодая, боится, сбилась с дороги...” Жена, не дав договорить, оборвала его: “Кто поверит: пьяный ехал, потерял мешки. Сваливает на шиликунов: будто вытащили из саней”.
Утро помогло мне вернуть отнятый разбушевавшейся природой тулуп. Вьюга прибила его к опушке леса. И вот уже опять день клонится к закату... Еду в село. Отдохнувшая и сытая лошадка куда веселее бежит по морозу, чем вчера. Вдали послышался бойкий, переливающийся звук колокольчика. С каждой минутой он приближался, извещая: везут почту в город. Это значит: надо заранее свернуть с дороги и, не задерживая, ее пропустить. Почта поравнялась. Не лихой ямщик управлял лошадьми, как это было в течение более 500 лет почтовой службы на Руси, а восседали в санях на кожаных мешках с грузом две женщины. Колокольчик приятно оживил зимнюю дорогу, и звук его, постепенно слабея, наконец стал неслышим.

Закутавшись в тулуп, я предался мыслям о вчерашнем дорожном приключении. При этом невольно в памяти навернулись строки из пушкинских “Бесов”:

...Вьюга мне слипает очи;
Все дороги занесло;
Хоть убей, следа не видно:
Сбились мы. Что делать нам!
В поле бес нас водит, видно,
Да кружит по сторонам.

Мысли о шиликунах и строки из “Бесов” увели меня в воспоминания детства о святочных сказаниях пожилых крестьян. Предания гласили, что перед крещенской неделей в деревни сбегались шиликуны. Их мысленно рисовали в человеческом облике черноликими, с рожками, в глазницах - горячие угли. Также представлялось, что шиликун, затаившись в подполье, ночью ждет случая вылезть в избу. При этом воображали: открывается темная пасть подполья, из нее высовываются лошадиная голова и стучащая копытом нога. Шиликун повсеместен - в поле, лесу, в доме и на деревенской улице. Шибко боялись его дети. Бежит, бывало, мальчишка вечером по улице - засиделся допоздна у соседских ребятишек - ног не чует, крестится: “Спаси, Господи...” В темной ограде своей избы еще страшнее. А уж в крещенский сочельник, когда по обычаю пекли небольшие крестики, ребятишки бегали вечером из избы в избу без особого страха: они клали в карманы испеченные крестики, которые придавали уверенность в защите от шиликунов.
Шиликуны, закрутив в поле вьюгу, ночью невесть куда водили запоздалого путника, сбивали лошадь с дороги, да чего только не творили. По рассказу нашей покойной соседки Раисы Агеевны, ее братан, ехавший вечером на Крещение из Котельнича домой, в деревню Вагины (давно это было, до советской власти), повстречался с шиликунами: “Лошадь в один миг остановилась, хочет сдвинуть сани, но не хватает силы, рвется вперед, пятится, фыркает ноздрями, как на пенек наехала. А дорога ровная, закатана. Перекрестясь, начал читать молитву: “Да воскреснет Бог и расточаются врази Его...” Рванула лошадь и легко побежала. Шиликуны-то невидимы, в сани, оказывается, прыгнули. Я-то не растерялся, молитвой их выгнал”.
Не случайно крещенские вечера у нас назывались страшными. Предание гласило и о том, что после освящения воды в Крещение все шиликуны убегали из селений и отсиживались в затаенных местах до наступления Святок с тем, чтобы опять вернуться и напомнить о себе в человеческом мире. При этом не доводилось слышать в рассказах о шиликунах каких-либо трагических случаев: рано или поздно шиликун, удовлетворив свое озорство, отпускал жертву невредимой. Он просто, шаля и зло играя с человеком, забавлялся.
Шиликун - слово вятское, нечто вроде беса, черта, домового, водяного, короче, - нечистая сила. В глубокую старину на Вятке был обычай: парни рядились шиликунами во время Святок и ходили по домам (“Пришли шиликуны”.) Кроме этого, бытовало на Вятке слово “соседко”, или “суседко”, близкое по значению к шиликуну (“Суседко вылез из подполья”). Этот домовик, пожалуй, был постоянным “сожителем” - соседом крестьянской семьи. Они, эти существа, забавляя воображение крестьянина, обогащали его духовный мир. В наше научно-техническое время вряд ли найдется место шиликуну у крестьянского очага. Однако в последние годы в печати и телерадиопередачах появились сообщения о барабашках, не всегда добрых домовых и домовичках. Эти таинственные “существа” якобы способны создавать ночью в квартирах неудобства для жильцов и даже погромы. Что или кто это? Не совсем здоровое воображение человека? Или это такое пока необъяснимое, что находится за пределами современного естествознания?
С “деятельностью” шиликунов, по поверью, связаны святочные гадания. Роль их сводится к тому, чтобы гадающие могли заглянуть в будущую судьбу: что ждет в течение года? Кстати, при гадании нельзя обращаться к богу и тем более вслух упоминать его, чтобы не отпугнуть шиликунов. На Руси гадали на протяжении всех Святок. Но под Котельничем обычно эти таинства начинались на Новый год (по старому календарю) и продолжались до Крещения.
Формы гадания разнообразны. При этом началом обряда служила так называемая “илея”. Опять-таки слово вятское. Его даже нет в словаре В. И. Даля. Оно отсутствует и в говорах русских деревень других областей. Илея - гадание с исполнением подблюдных песен. Песни представляют один из старинных жанров русского народного поэтического и вокального творчества. При этом поют хором только девушки и женщины, а к гаданию допускаются все желающие. Тематика песен разная. Смысл их символичен, т. е. нуждается в толковании. Песни содержат предсказание сватовства, замужества, девичества, любви, женитьбы, холостячества, богатства, бедности, успеха, неудачи, здоровья, долголетия, вольной жизни, болезни, смерти и т. д.
В день илеи в деревне весьма оживленно. Идут активные разговоры о предстоящем развлечении. Девушки и женщины делятся при встрече прошлым: что-то сбывалось, а что-то нет. Ждут наступления вечера, подбирают для илеи кольца, серьги, броши, а если у кого-то их нет, - монеты, пуговицы, даже наперстки и прочие мелкие вещицы. С помощью их будут загадывать и получать песенные ответы. Уже заранее намечены место вечернего таинства, т. е. изба, где будет исполняться пение, и кому быть запевалой, т. е. ведущей гадание. Под Молотниковом запевалой в первой трети XX века славилась известная гадательница - тетушка Марья Николаевна, владевшая искусством разных гаданий, при этом оставаясь глубоко религиозной христианкой. В основном с ее слов автор ведет изложение илеи и других гаданий.
Итак, вечер наступил. Девушки и женщины усаживаются за стол. Над столом висит керосиновая лампа. На вечер, столь ожидаемый, непременно собираются и парни, и мужики, ну, конечно, ребятишки и подростки. Интерес неописуемый. Мужики обычно усаживаются поодаль от стола гаданий, на “середи”, покуривают махорку, перекидываются шутками в адрес гадающих и по-своему комментируют песни. В гаданиях они не участвуют: разве позволит их мужская гордость опуститься до столь несерьезного уровня?
Гадание происходит с помощью металлического глубокого блюда и платка. Вступительная часть обряда ведется с применением хлеба. Запевала нарезает из каравая небольшие кусочки хлеба. Участвующие берут по кусочку с помощью платка (не голой ручкой) и кладут в блюдо. Наполненное блюдо ведущая накрывает платком и запевает первую песню:

Ходит Илья Пророк по полю,
Считает Илья сусло-оны.
На первой полосе насчитал он сто,
На второй - всю тысячу.
А на третьей-то полоске
И сметы не-ет.

Песня эта - обращение к Илье Пророку, который пользовался особым почитанием: от него зависело ниспослание дождей и, следовательно, урожая. По-видимому, от начальной песни с именем Ильи и происходит название гадания - илея.
Гадательница, встряхнув блюдо, снимает платок, и все берут по кусочку. Обычно их уносят и перед сном кладут под подушку с расчетом на вещий сон. Но иногда девушки и парни, не дожидаясь, сна, разламывают кусочки и смотрят на свет лампы: нет ли в них волоса, по цвету которого узнают “масть” жениха или невесты. А парни-шутники, вырвав клок шерсти из полушубка, незаметно помещают его в кусочек хлеба и под общий смех представляют на обозрение.
Затем начинается основная часть обряда, длящаяся несколько часов, конечно, в зависимости от количества гадающих. Запевала предлагает желающим класть в блюдо кольца, серьги и прочие вещицы. Накрывает платком блюдо и запевает первую песню. Пение подкрепляется другими голосами и заканчивается хором. Первая песня опять-таки звучит о хлебе: хлеб, говорили в старину,- всему голова. Эта и все последующие песни очень короткие, поются одним мотивом. Но в исполнении первой песни имеются различия, что зависит от дня обряда. Если илею поют на Новый год, то запевают с такого зачина:

Во святые вечера да васильевские
Поют песню первоначальную - илею.
И далее сама песня:
На гумне-гумнешке
Три ворошка-а:
Из первого-то хлеб пекчи,
Из второго - пиво варить,
А из третьего-вино курить.

Припев:
А кому-то эта песенка
Достанется,
Тому сбудется
Да не минуется!
Тому в сутках сидеть
Да поперек толстеть.
- Илея!

Иногда две последние строчки пели в таком варианте: “Тому жить богато да ходить хорошо”.
Если же илею поют перед Крещением, то зачин исполняется словами:
Во страшные вечера да крещенские
Поют песню первоначальную - илею.
А затем продолжают, как предыдущую. Песня эта символизирует предсказание достатка в жизни.

Чем обусловлена разница зачинов? В первом варианте упоминаются вечера васильевские, потому что первое января (по новому календарю 14 января) - день святого Василия (Василии - именинники). Отсюда канун Нового года - Васильев вечер. В зачине второго варианта звучат “страшные вечера” с первого дня нового года до Крещения. По поверью, в это время особо активно ведут себя шиликуны.
Итак, исполнение песни закончено. Запевала держит левой рукой блюдо, накрытое платком так, чтобы углы платка находились снизу и были схвачены рукой. Правая рука находится сверху блюда, на платке. Ведущая встряхивает блюдо несколько раз, чтобы перемешать его содержимое и захватить через платок одну из вещиц. Этот акт называется выметыванием. Затем она снимает платок с выметанным кольцом или другим предметиком и спрашивает: “Чье? Чей?”. Это означает, что спетая песня относится к владельцу вещицы. Не все песни приходились по сердцу гадающим. Вот после такой песни ночь не уснешь:

По кладбищу хожу,
На могилы гляжу,
Себе место ищу.
А кому-то эта
Песенка достанется,
Тому сбудется
Да не минуется!
- Илея!

Помнится из детства: острый на язык наш сосед Дмитрий Яковлевич бросил но поводу той песни шутливую фразу: “Поторопись, Окуля, отписать наследство будущей снохе!” Акулина Артемьевна, вдова с единственным сыном комсомольцем Иваном, да и тот не в полном уме, владела невеликим богатством - худенькой избушкой, кошкой и маленькой коровенкой, которая давала не более четырех стаканов молока в день. Сын, раскулачивая крестьян в 1930 году, надеялся за усердие к власти переселиться в лучшие хоромы и завладеть скотом. При этом свои намерения он не скрывал. Но, на грех, не удалось в тот год ему выслать раскулаченную семью, и наивная Акулина осталась при прежних интересах. Общество поющих женщин оказалось более добросердечным, чем мужик Дмитрий: “Не горюй, Окулина, через годик споем “Полные сусеки хлеба”, - предложили одни, а другие посоветовали еще бросить пуговицу в блюдо да не петь могильных песен.
Или песня “...Ленивая ленивица на печке сидит, снег под задом тает-мужу щи варить...” вызвала у мужиков шутливые реплики в адрес загадавшей песню.
Смысл несен разнообразен. Привожу отдельные из них, наиболее распространенные в конце XIX и первой трети XX века, которые не были записаны; экспедицией студентов МГУ (“Проселки”, № 5, 1991, Котельннч).

На гумне-гумнешке три
ворошка:
Из первого ворошка хлеб
пекчи,
Из второго - пиво варить,
А из третьего вино курить.

Припев.
А кому-то эта песенка достанется,
Тому сбудется да не минуется.
Тому в сутках сидеть
Да поперек толстеть!
- Илея!

(или: Тому жить бы богато
Да ходить хорошо!
- Илея!) (К богатству).

Растворю я квашонку на
донышке,
Поставлю квашонку на
столбушку.
Взошла моя квашонка полным
полна,
Со краям равна.

Припев.
(К достатку).
Растворю я створ,
Брошу деньги на стол.
А невесту - за стол.

Припев.
(К женитьбе).
За воротами коурушки -
Стуки-стуки-стукушки,
Отворяйте ворота
Да принимайте жениха.

Припев.
(К сватовству).
Комар пищит,
Сто рублей тащит.
Комариха верещит,
В баню веничек тащит.

Припев.
(К богатству).
По подполью хожу,
Шорыкалку ищу,
Я еще похожу
Да еще поищу.

Припев.
(Малополезное занятие).
Невесту везут
Да в сундуках трясут.

Припев.
(Сомнительное богатство).
На проруби две старушки
умываются,
На иной свет излажаются.

Припев.
(К болезни).
Что это в церкви шум
шумит
Да гром гремит?...
Два отрока обручаются
Да венчаются.

Припев.
(К женитьбе).
Брошу я подушечку
через ворота.
Упала подушечка в
кареточку.
Тень-тенцу,
Поезжай к венцу.

Припев.
(К венчанию).
На овине Орина
Полотна дерет
Да на дары несет.

Припев.
(Невеста с приданым).
Я по горнице хожу,
Слезы катятся.
Как на друга взгляну -
Сердце радуется.

Припев.
(К любви).
На повете мужик
Весь испачкан лежит.
Под поветью свинья
исчувырилася.

Припев.
(К плохой жизни).
Я по саду хожу -
Соловей громко поет
Да подругу зовет.

Припев
(К сватовству).
Брошу я подушечку через
ворота.
Думаю, подушечка в грязь
упадет.
Упала подушечка в зелен сад,
Да с милым спать!

Припев.
(Выйти замуж за милого).
Я во город иду -
Слышу, поезд идет,
Ко мне друга везет.

Припев.
(К встрече с милым).
Сидит воробей на перегороде,
Куда поглядит,
Туда и полетит.

Припев.
(К вольной жизни).
Идет кузнец из кузницы,
Несет кузнец три молота.
Кузнец, кузнец, скуй
Мне венец
Из золота и чистого серебра!

Припев.
(К свадьбе).
За воротами кони
Заворочены стоят,
Сести, уехать -
Домой не бывать.

Припев.
(К разлуке с семьей).
Я в лугах кошу
Да на юг гляжу,
Там жизнь хороша,
Там отрада моя.

Припев.
(К разлуке).
Чарочка-поплывушечка.
Куда приплывет.
Там и век изживет.

Припев.
(К перемене места жизни).
По горнице ходить
Да чай разносить.

Припев.
(К встрече жениха).
Понесу я подушечку
В зелен сад,
Да с милым спать.

Вечер весело продолжается. Время катится к полуночи. По предложению гадающих начинается новый цикл песенного гадания. В нем участвуют только девушки. Исполняется одна короткая песня “Просо”, повторяемая по числу гадающих. Но каждый раз после слов в песне “Где девке быти?” припевалось название какой-нибудь деревни, находящейся поблизости. Техника исполнения та же, что и в предыдущем гадании.

Сеяли девки просо
Да про девичью косу,
Где девке быти?
У... быти,
Там коню пити,
Коню вороному
Да парню молодому.

Затем ведущая выметывает заветную вещицу и представляет на опознание: чья? Прозвучавшая деревня означает ту, куда девушка выйдет замуж. Смеялись, когда ухажер девушки, с которым складываются серьезные отношения, живет в другой деревне: “Ой, Анютка, жди измену!..”. И правда, Анна, ныне покойная, не вышла замуж в желаемую деревню Робетковы.
“Просо” закончилось. В блюдце осталась последняя побрякушка-завалень. Она, по преданиям, обладает особой магией. Вот с ней-то девушки пойдут за ворота “снег полоти” и за околицу, на развилку дорог-розверти, слушать тайные голоса-сигналы будущей судьбы.
“Снег полют” по очереди. Девушка кладет рукой снег в полу пальто или в приподнятый подол юбки, трясет его, а затем выбрасывает. Обряд сопровождается приговором гадающей: “Полю-полю снежок, где мой женишок, там собачка слай!” После этого девушки кучно присаживаются и внимательно слушают, стараясь уловить собачий лай. И вдруг где-то собака подаст голос - в той стороне жених. А какой голос? Если тонкий, высокий голосок - жди жениха молодого, грубый - жених немолодой, а если хриплый! - старый, возможно, вдовец.
Также оригинально гадание путем слушания ночных звуков за деревней, на развилке дорог или у колодца. Гадающие обычно выходят слушать в тихую ночь. По обряду, среди слушающих девушек должна быть не менее как одна обвенчанная. Предварительно головешкой очертят круг-границу, через которую шиликун якобы не способен переступить. Затем все присаживаются в центре круга, на развилке, накрываются скатертью и по очереди загадывают о судьбе на год, стараясь уловить символизирующие звуки. Если слышится звон поддужного колокольчика - жди сватов и венчание. При этом, напрягая слух, девушки пытаются установить направление звука, т. е. с какой стороны ждать жениха. А вот стук молотка - прискорбный символ: жди смерть кого-то из близких. Гадание заканчивали, когда пропоет первый петух, т. е. в полночь.

Один из рассказов о гадании в деревне Трухины повторялся лет 30 в воспоминаниях женщин. Было это в 1916 году. Мужики и парни - на германской войне. После илеи девушки и бабы в полночь слушали у колодца. Накрылись скатертью. Неожиданно Ольга, дочь вдовы Демидовны, бойкая, озорная девка, сбросив скатерть и платок с головы и распустив волосы, начала чертыхаться: “Шиликун, чертик ты мой миленький, покажися хоть разок, женишка-то мне бы”. “Хватит, Оль, опомнись, не дури! - ужасом ей шепчут девушки, - с умом ли ты, закройся”. Но вот кто-то приоткрыл скатерть: “Ой, девоньки, мужик вышел из бани”. А баня стоит близко, на стыке двух гумен. Ночь светлая, далеко видно. Вот он перелезает через изгородь, трещат стылые жерди. Опознали: “Это же Федор Кузьмич!” Сбросив скатерть, все кинулись в разные стороны: “Аминь, аминь, чур, чур! Спаси, Господи!” А ведь Федора-то как год не было в живых: убит на войне. “Шиликун, - позже говорили бабы, - явился Федором. Дура накликала оборотня”.

Были случаи, когда девушек и женщин за деревней пугали парни, нарядившись шиликунами. Иногда взрослые посылали мальчишек с колокольчиком в поле, чтобы создать звуковую иллюзию, и т. п.
Во время первой мировой, а также Великой Отечественной войны главный смысл гадания - судьба сыновей, мужей, отцов, братьев и женихов на фронте: вернутся они домой или их прах будет неведомо лежать в чужой земле. Женщины и девушки, по-прежнему очертив круг на розверти и затаив дыхание, прислушиваются к ночным звукам. Напряжение слуха на пределе. Загадывают по очереди вначале о судьбе тех, от кого давно нет писем. Вдруг слабый ветерок принесет легкий шум шагов - вернется...Неуж-то правда...” А вот хлопающий звук, символизируя выстрел, по-видимому, не обещал надежды. “Может, ранен...” - тут же успокаивают жещины. Каждая сопереживает чужое волнение и горе как свое, у всех в груди давит единая боль.

Гадания длились на крещенской неделе не один день, а иногда завершались, по укороченной программе, в течение вечера. При этом применяли различные способы и бытовые предметы. Так, в частности, девушки, выйдя вечером из избы и сняв с ноги валенок, кидали его из ограды через ворота. В какую сторону упадет носком, там и жених. Если упадет носком в сторону своей избы - год сидеть в девках.
Гадали и с помощью зеркала. При этом девушка пытается увидеть в нем образ жениха. Для этого она ставит на шесток свечу и два зеркала - одно маленькое, второе несколько крупнее, чтобы отраженный свет маленького падал на второе. Обычно таинство совершается девушкой в одиночестве или вместе с подружками в один из вечеров. Надо смотреть на второе зеркало до тех пор, пока не появится изображение человека хотя бы в общих чертах. Позже девушка дополняла портретные детали воображением.
Гадание с помощью кольца. Кольцо опускают на дно стакана с водой. Рядом ставят зеркало так, чтобы кольцо отражалось при свете свечи в зеркале. Девушка смотрит на отраженное кольцо в зеркале до тех пор, пока в нем не появится лик суженого.
И еще вариант девичьего гадания. В сковороду наливают воду. Две скрученные нитки опускают в нее рядом. Нитки, раскручиваясь, соединяются - к замужеству. Нитки удаляются - не жди сватов. Старушки в 30-х годах говорили, что этот вид гадания давнишний: даже в их молодости применялся редко.
Гадание ведрами. В ночь на Крещение девушка соединяет два ведра замком и ставит их в подполье или под стол, а ключ кладет под подушку. Предсказание рождалось во сне: если приснившийся парень попросит ключ - к сватовству.
Предметом гадания служил и обычный гребень. Вечером девушка опускает гребень на нитке в подполье через щель в полу. А утром смотрит: нет ли в нем волоса. По цвету судит о “масти” жениха. Иногда волос был скрученным: “Надо же, кудреватый...”
Особый интерес для девушек представляло гадание с участием живой силы - петуха. Птица предскажет девушке не то, что она выйдет замуж или это не случится. Обвенчаться не столь уж трудно. Важно знать, как сложится жизнь в замужестве, каким будет ее нареченный в супружестве - извечный вопрос. Гадание совершается в избе. Для этого девушки снимают с нашестей петуха и помещают его под кормовую корзину. Рядом с ней расставляют зеркало, тарелку с зерном, чашку с водой и насыпают на пол печину (сухая глина от печи). Все это совершают при свете лампы или свечи или - в старые времена - зажженной лучины в светце. Девушка садится на корзину. Затем выпускает петуха и наблюдает за его поведением. Петух, осторожно осматриваясь в необычных условиях, робко ступает, вертит головой, издает негромкие звуки. Если он начнет клевать зерно, то означает, что муж будет богатый, клюнет в зеркало - франт, в печину - бедный, опустит клюв в воду - пьяница. По рассказу очевидцев, известны случаи оправдавшихся гаданий. Давно, до революции, в деревне Лукинщина сбылись пророчества петуха в крещенскую ночь. Вышли две девушки замуж: Екатерина Кузьминична за кавалера-щеголя Григория Егоровича в деревню Щенниковы и Анна Дмитриевна - в деревню Созиновы за любителя выпить, который позже, промотав хозяйство, держал семью в бедности.

Таково краткое изложение записанных сюжетов и личных воспоминаний о шиликунах и гаданиях, овеянных крестьянской романтикой. Все это сложилось и продолжалось, повторяю, с времен язычества - религии многобожия и идолопоклонства. Славяне поклонялись богам: Перуну - громовержцу (главный бог), Дажбогу - богу солнца, Велесу - покровителю скота и другим. При этом у восточных славян, потомками которых являемся и мы, вятчане, богом солнца, весны и плодородия был Ярило. Богов олицетворяли в виде деревянных статуй - идолов, которых устанавливали в лесах, на полях, высоких местах. К ним ходили на поклонение.

В Древней Руси с принятием христианства, в период двуеверия, образ низвергнутого Перуна слился в сознании народа с образом Ильи Пророка. Илья - историческое лицо, жил в Древнем Израиле, вел борьбу с иудейским царем Ахова, стал авторитетом в глазах народа. При жизни он был взят Богом на небо и должен вернуться на Землю перед его вторым пришествием. Христианством он признан святым и пользуется почитанием. Илья Пророк нашел отражение в илее: он более прост, чем грозный Перун, спускается на Землю, считает суслоны на поле. Крестьяне веками трудились, в праздники гуляли и шутили с воображаемым любимцем - Ильёй. Его имя часто упоминали летом: то просили при засухе напоить нивы, чтобы уродились хлеба, из чего можно было бы даже “пиво варить и вино курить”, - поется в илее, то просили задержать обильные дожди.
Домовые, лешие, черти, бесы, водяные, ведьмы, шиликуны и прочие представители нечистой силы - тоже наследие славянского язычества. Они вошли в быт, язык, пословицы, поговорки, шутки, в средства запугивания детей при их непослушании и в оскорбительные выражения. Еще в недалеком прошлом на деревенских пирушках можно было видеть групповую веселую русскую пляску под напев: “...Эх, черти овес толкут, водяные одергивают...” Крестьянин старался по-мирному “жить” с этими силами зла. Более, он использовал их в гаданиях, так как нуждался в прогнозах.

Затронутая тема отражает одну из форм общественного сознания, культурной и духовной жизни, исторически сложившихся в глубокой древности, как результат отношений человека к непознанным силам природы. Языческие психология и мировоззрение сохраняются столетия. Люди, несмотря на научно-технический прогресс, продолжают осознанно или несознательно, явно или скрытно оставаться в разной степени суеверными. Словом, во многих из нас, хотя и в неодинаковой мере, все еще сидит язычник.

Г.А. Котельников